E-Verses.ru - электронная библиотека стихотворений русских и зарубежных поэтов. Вся поэзия удобно классифицирована по авторам и различным темам.
Всеми любимые стихи были написаны давно, но все равно не теряют своей актуальности и важности в нашей жизни. С помощью поэзии Вы сможете не только найти ответы на вопросы, которые так сильно Вас тревожат, но также и замечательно провести время, понять себя, а также окружающих и дорогих Вам людей.
Тихо всё, глядится месяц
В воды зыбкие реки;
За рекою слышны песни
И мелькают огоньки.
Отчего так сердцу больно?
Дней ли прошлых стало жаль,
Иль грядущего пугает
Неразгаданная даль?
Отчего в груди томленье?
И туманит взор слеза?
Или снова надо мною
Собирается гроза?
Вот сокрылся месяц в тучи,
Огоньков уж не видать;
Стихла песня… Скоро ль, сердце,
Перестанешь ты страдать?
[...]
Рубины малины в кустах у дороги,
и сами в кусты направляются ноги.
Малины в кустах — бельевые корзины,
на каждой малине — капля-дождина.
Но кто это?
Где это?
Кашель. Кряхтенье…
И что это мне сотрясает колени?
… Медведь загребущею лапой корявой
малиной снабжает желудок дырявый.
Но вот оглянулся, увидел. Замялся.
И, тихо рыгнув, за деревья подался…
Спасибо, косматый, спасибо, лохматый!
(Он лапою греб, как совковой лопатой,
а я — человек, приспособленный к ложке...)
Медведь!.. А какой справедливый
в дележке…
1960
Двери этой обители: выход и вход.
Что нас ждет, кроме гибели, страха, невзгод?
Счастье? Счастлив, живущий хотя бы мгновенье.
Кто совсем не родился — счастливее тот.
С улиц гастроли Люце
были какой-то небылью,—
казалось, Москвы на блюдце
один только я небо лью.
Нынче кончал скликать
в грязь церквей и бань его я:
что он стоит в века,
званье свое вызванивая?
Разве шагнуть с холмов
трудно и выйти наполе,
если до губ полно
и слезы весь Кремль закапали?
Разве одной Москвой
желтой живем и ржавою?
Мы бы могли насквозь
небо пробить державою,
Разве Кремлю не стыд
руки скрестить великие?
Ну, так долой кресты!
Наша теперь религия!
1916
[...]
_В альбом графини О. П.
В бурю, в легком челноке,
Окруженный тучи мглою,
Плыл младенец по реке,
И несло челнок волною.
Буря вкруг него кипит,
Челн ужасно колыхает —
Беззаботно он сидит
И веслом своим играет.
Волны плещут на челнок —
Он веселыми глазами
Смотрит, бросив в них цветок,
Как цветок кружит волнами.
Челн, ударясь у брегов
Об утесы, развалился,
И на бреге меж цветов
Мореходец очутился.
Челн забыт… а гибель, страх?
Их невинность и не знает.
Улыбаясь, на цветах
Мой младенец засыпает.
Вот пример! Беспечно в свет!
Пусть гроза, пускай волненье;
Нам погибели здесь нет;
Правит челн наш провиденье.
Здесь стезя твоя верна;
Меньше, чем другим, опасна;
Жизнь красой души красна,
А твоя душа прекрасна.
Январь-март 1815
[...]
В своих стихах он скукой дышит,
Жужжаньем их наводит сон.
Не говорю: зачем он пишет,
Но для чего читает он?
1821
Сдержаться в чувствах
Не умеючи,
С тобою часто ссорюсь я.
Какие-то пустые мелочи
Мешают видеть мне тебя.
В дороге
Мелкое теряется
В дороге с каждою
Все больше,
Больше проясняется
Тот, настоящий, образ твой
Опять люблю,
Тревог не ведая,
И только в мыслях не решу:
Что это?!
От тебя же еду я,
А кажется,
к тебе спешу.
[...]
Влетел на свет осенний жук,
В стекло ударился, как птица,
Да здравствуют дома, где нас сегодня ждут,
Я счастлив собираться, торопиться.
Там на столе грибы и пироги,
Серебряные рюмки и настойки,
Ударит час, и трезвости враги
Придут сюда для дружеской попойки.
Редеет круг друзей, но — позови,
Давай поговорим как лицеисты
О Шиллере, о славе, о любви,
О женщинах — возвышенно и чисто.
Воспоминаний сомкнуты ряды,
Они стоят, готовые к атаке,
И вот уж Патриаршие пруды
Идут ко мне в осеннем полумраке.
О собеседник подневольный мой,
Я, как и ты, сегодня подневолен,
Ты невпопад кивай мне головой,
И я растроган буду и доволен.
[...]
Зелёная причёска,
Девическая грудь,
О тонкая берёзка,
Что загляделась в пруд?
Что шепчет тебе ветер?
О чем звенит песок?
Иль хочешь в косы-ветви
Ты лунный гребешок?
Открой, открой мне тайну
Твоих древесных дум,
Я полюбил печальный
Твой предосенний шум.
И мне в ответ берёзка:
«О любопытный друг,
Сегодня ночью звёздной
Здесь слёзы лил пастух.
Луна стелила тени,
Сияли зеленя.
За голые колени
Он обнимал меня.
И так, вдохнувши глубко,
Сказал под звон ветвей:
»Прощай, моя голубка,
До новых журавлей".
[...]
Сборник «Шатер»
Царь сказал своему полководцу: «Могучий,
Ты высок, точно слон дагомейских лесов,
Но ты все-таки ниже торжественной кучи
Отсеченных тобой человечьих голов.
«И, как доблесть твоя, о, испытанный воин,
Так и милость моя не имеет конца.
Видишь солнце над морем? Ступай! Ты достоин
Быть слугой моего золотого отца».
Барабаны забили, защелкали бубны,
Преклоненные люди завыли вокруг,
Амазонки запели протяжно, и трубный
Прокатился по морю от берега звук.
Полководец царю поклонился в молчаньи
И с утеса в бурливую воду прыгнул,
И тонул он в воде, а казалось, в сияньи
Золотого закатного солнца тонул.
Оглушали его барабаны и клики,
Ослепляли соленые брызги волны,
Он исчез. И блестело лицо у владыки,
Точно черное солнце подземной страны.
[...]
О, моя милая Тuu,
О, моя милая Ani,
Тuu похожа на сливу,
Ani — на белку в капкане…
Тuu немного повыше
Ani — сиренка-шатенка;
В лунные ночи на крыше
Грезит, как зябкая пенка.
Ani, льняная блондинка,
Ландышами окороня
Волосы, как паутинка,
Можно подумать — тихоня…
Девушки обе надменны,
Девушки обе эксцессны.
Обе, как май, вдохновенны!
Обе, как август, прелестны!
Ножки у вас, как у лани…
Что ж, устремимся к обрыву…
Правую ручку дай, Ani,
Левую даст только Тuu…
Безумными глазами он смотрит на меня —
Ваш дом и крыльцо мне знакомы давно.
Темно-красными губами он целует меня —
Наши предки ходили на войну в стальной
чешуе.
Он принес мне букет темно-красных
гвоздик —
Ваше строгое лицо мне знакомо давно.
Он просил за букет лишь один поцелуй —
Наши предки ходили на войну в стальной
чешуе.
Своим пальцем в черном кольце он
коснулся меня —
Ваше темное кольцо мне знакомо давно.
На турецкий диван мы свалились вдвоем —
Наши предки ходили на войну в стальной
чешуе.
Безумными глазами он смотрит на меня —
О, потухнете, звезды! и луна, побледней!
Темно-красными губами он целует меня —
Наши предки ходили на войну в стальной
чешуе.
Даниил Дандан. 1 октября 1934 г.
Были вокруг меня люди родные,
Скрылись в чужие края.
Только одна Ты, Святая Мария,
Не оставляешь меня.
Мама любила в усталой вуали
В детскую тихо пройти.
И приласкать, чтоб без горькой печали
Мог я ко сну отойти.
Разве теперь не ребенок я малый,
Разве не так же грущу,
Если своею мольбой запоздалой
Маму я снова ищу.
Возле иконы забытого храма
Я не устану просить:
Будь моей тихой и ласковой мамой
И научи полюбить!
Сыну когда-то дала Ты могучесть
С верой дойти до креста.
Дай мне такую же светлую участь,
Дай мне мученья Христа.
Крестные муки я выдержу прямо,
Смерть я сумею найти,
Если у гроба усталая мама
Снова мне скажет «прости».
[...]
В.К.Шилейко
Как мог ты, сильный и свободный,
Забыть у ласковых колен,
Что грех карают первородный
Уничтожение и тлен.
Зачем ты дал ей на забаву
Всю тайну чудотворных дней,
Она твою развеет славу
Рукою хищною своей.
Стыдись, и творческой печали
Не у земной жены моли.
Таких в монастыри ссылали
И на кострах высоких жгли.
1922
[...]
Бывало, отрок, звонким кликом
Лесное эхо я будил,
И верный отклик в лесе диком
Меня смятенно веселил.
Пора другая наступила,
И рифма юношу пленила,
Лесное эхо заменя.
Игра стихов, игра златая!
Как звуки, звукам отвечая,
Бывало, нежили меня!
Но всё проходит. Остываю
Я и к гармонии стихов —
И как дубров не окликаю,
Так не ищу созвучных слов.
1831
На мир таинственный духов,
Над этой бездной безымянной,
Покров наброшен златотканный
Высокой волею богов.
День — сей блистательный покров
День, земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человеков и богов!
Но меркнет день — настала ночь;
Пришла — и с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь…
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами —
Вот отчего нам ночь страшна!
Мы у вечности в гостях
Ставим избу на костях.
Ставим избу на погосте
И зовем друг друга в гости:
«Приходи же, милый гость,
Вешай кепочку на гвоздь».
И висит в прихожей кепка.
И стоит избушка крепко.
В доме радость и уют.
В доме пляшут и поют,
Топят печь сухим поленом.
И почти не пахнет тленом.
1981
Ах, что случилось, что звенит
Так на морозе ветка звоном?
Вся под углом, с таким наклоном,
Что кажется — уже летит…
Что есть миры ее полета,
Другая суть: здесь леденит…
А в ней звенит зимы бесплотной
Зеленый камень — малахит!
[...]
По целым дням народ, сходя с ума,
Простаивал в очередях огромных,
А по ночам была такая тьма,
Что и старухи не могли припомнить.
Из облаков немецкие листки,
Как ястребы, летели на колени,
И в деревнях гадали старики
По Библии о светопреставленье.
Хозяйки собирались у ворот,
Гремела пушка, как далекий молот.
Ползли слушки. И писем ждал народ.
Стояла осень. Надвигался голод.
А над рекой, над полем, над леском,
Небесный свод пересекая косо,
Вертлявый «юнкерс» узеньким дымком
Выписывал гигантский знак вопроса.
14 ноября 1941
[...]
В небе высоком
Облачко тает.
Над рекою
Голубою
Журавли взлетают.
Легко лететь им
Веселым клином —
Нет досады,
Нет преграды
Крыльям журавлиным.
Журки вы, журки,
Выше летите,
Хоть словечко
Человечку
Милому скажите.
Крикните громко,
Чтоб он услышал,
Что приду я,
Что в саду я
Буду ждать у вишен.
Пусть он разгонит
Печаль-тревогу…
Отлетают,
Отплывают
Журавли в дорогу.
1937
[...]
Коллективное
Когда ж окончишь ты нелепый свой устав
По всем его частям, отделам, параграфам?
Два графа здесь сошлись, ты тоже родом граф,
Теперь уж час ночной, и к чаю пора графам.
Когда, скажи ты мне, та выйдет колея,
Где встретятся с тобой забытые друзья,
Когда ж ты явишься к охрипшему соседу
И снова поведешь с ним длинную беседу?
Здесь ждут тебя давно, словам моим поверь,
Для дружбы и стихов приют у нас келейный,
А утомительный твой люд узкоколейный
Без всякой жалости толкай скорее в дверь!
Начало 1870-х
[...]
Не в первый день весны,
цветущей и прохладной,
Увидел я тебя!
Нет, осень близилась, рукою беспощадной
Хватая и губя.
Но чудный вечер был. Дряхлеющее лето
Прощалось с землей,
Поблекшая трава была, как в час рассвета,
Увлажнена росой;
Над садом высохшим, над рощами лежала
Немая тишина;
Темнели небеса, и в темноте блистала
Багровая луна.
Не в первый сон любви, цветущей и мятежной,
Увидел я тебя!
Нет! прежде пережил я много грусти нежной,
Страдая и любя.
Но чудный вечер был. Беспечными словами
Прощался я с тобой;
Томилась грудь моя и новыми мечтами,
И старою тоской.
Я ждал: в лице твоем пройдет ли тень печали,
Не брызнет ли слеза?
Но ты смеялась… И в темноте блистали
Светло твои глаза.
[...]
Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье
Души, тоскующей в изгнании своем,
Святого таинства земное выраженье,
Предчувствие и скорбь о чем-то неземном,
Преданье темное о том, что было ясным,
И упование того, что будет вновь;
Души, настроенной к созвучию с прекрасным,
Три вечные струны: молитва, песнь, любовь!
Счастлив, кому дано познать отраду вашу,
Кто чашу радости и горькой скорби чашу
Благословлял всегда с любовью и мольбой
И песни внутренней был арфою живой!
1839
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.
Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
1827
[...]
К нам долетит ли бранный огонь?
Крылаты лихие дела! —
Ржет конь,
Яростный конь,
Грозный конь,
Грызет удила.
Тучей закрыли призрачный луч,
С поморья нагрянув, ветра, —
Тьма туч,
Скопище туч,
Пляска туч
Над градом Петра.
В дни грозовые слышится вновь
Знакомый раскатистый скок.
Взвел бровь,
Тяжкую бровь,
Злую бровь
Державный Ездок.
1915
[...]
Распалась вся страна
на два враждебных стана.
Кровава и страшна
разверзшаяся рана.
Безудержность вражды
чудовищна, ужасна,
чудовищны вожди,
что нас зовут сражаться.
Страна вся напряглась,
дрожит от напряженья,
и кровь уж пролилась,
уже идут сраженья.
Столкнулись, флаг на флаг,
двоится воля злая,
бьёт насмерть слово «враг»,
как пуля разрывная.
Ругаясь и грызясь,
барахтаемся в яме,
и наша рознь — как казнь,
заслуженная нами.
Раздрызг и трескотня,
вдруг вся распалась паства…
Неужто так моя
душа может распасться?
Два лагеря, две тьмы…
Нас рвут слепые страсти…
Неужто можем мы
распасться так на части?
Неужто в нас душа
погибнет, мучась в корчах,
как тело малыша,
разорванное в клочья?
1993
[...]
Что хвалишися во злобе, сильне?
Псалом 51
Что хвалишься злодейством, сильный?
Мой Бог — Бог милостью обильный!
Напрасно зло ты возлюбил,
Язык, как бритву, изострил,
Сплетаешь ложь, хулу, коварство:
Не внидешь в Божие ты Царство!
Увидят правые твой суд
И в посмеяние рекут:
«Надменный! ты ли пал в могилу?
Вот человек, который силу
Не в Боге, в злате полагал
И суетой превозмогал!»
Но я, кому лишь Бог отрада,
Цвету, как маслина средь сада,
И славлюсь Вышним лишь одним,
А Вышний благ к сынам Своим!
1845
[...]
О чём ты воешь, ветр ночной?
О чём так сетуешь безумно?.
Что значит странный голос твой,
То глухо жалобный, то шумно?
Понятным сердцу языком
Твердишь о непонятной муке -
И роешь и взрываешь в нём
Порой неистовые звуки!..
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвётся он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!..
О, бурь заснувших не буди -
Под ними хаос шевелится!..
Желаю Оле
Здоровья боле,
Чтоб жить ей доле —
Пока на воле,
А в брачной доле
У мужа в холе.
11 июля 1881
Ты, Всевышний, по-моему, жаден и стар.
Ты наносишь рабу за ударом удар.
Рай — награда безгрешным за их послушание.
Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!