Стихи русских и зарубежных поэтов

Что говорить, что жизнь изжита,
Истощена!
Могильной сенью не прикрыта
Ещё она.
И даже тёмный сон могилы
Не так глубок, —
У бледной смерти кратки силы,
Блеснёт восток.
И всё, что жило и дышало
И отцвело,
В иной стране взойдёт сначала
Свежо, светло.

В любых делах при максимуме сложностей
Подход к проблеме всё-таки один:
Желанье — это множество возможностей,
А нежеланье — множество причин.

На навую службу, на Дальний Восток,
Поехал служить боевой паренёк.
Трофейную музыку взял он с собой —
Гармонику цвета волны голубой.

Слушайте, сопки, слушай, Байкал,
То, что недавно в Берлине играл.
Песенку эту с любовью играю,
Славный поход и друзей вспоминаю.

Живут у Байкала невеста и мать.
Отсюда на запад ходил воевать…
Сосед любопаытный спросил паренька:
«Дорога, небось, и теперь далека?»

Не стал паренёк отвечать на вопрос,
К окошку вагона глазами прирос,
Взглянул на знакомый рыбацкий причал…
А поезд по берегу дальше помчал.

1948

Темно грядущее… Пытливый ум людской
Пред тайною его бессильно замирает:
Кто скажет — день ли там мерцает золотой
Иль новая гроза зарницами играет?

................... .
Напрасно человек в смятеньи и тоске
Грядущие века пытливо вопрошает.
Кто понял этот свет, блеснувший вдалеке, —
Заря ли там зажглась, зарница ли мерцает?

Из памяти твоей я выну этот день,
Чтоб спрашивал твой взор беспомощно-туманный:
Где видел я персидскую сирень,
И ласточек, и домик деревянный?

О, как ты часто будешь вспоминать
Внезапную тоску неназванных желаний
И в городах задумчивых искать
Ту улицу, которой нет на плане!

При виде каждого случайного письма,
При звуке голоса за приоткрытой дверью
Ты будешь думать: «Вот она сама
Пришла на помощь моему неверью».

4 апреля 1915, Царское Село

Если мы, втроем, вчетвером,
Входим путниками на паром —
Хорошо в закатном покое
Озирая зеркальный плес,
Загрубевшею брать рукою
Влажно-твердый, упругий трос.

Прикасались к нему весь день
С полустанков, сел, деревень,
Каждый мальчик, всякий прохожий,
Бабы, девушки, учителя,
Старики, чью плотную кожу
Знает сызмальства мать-земля;

Знаком связи народной стал
Этот твердый, тугой металл;
Через эти пряди витые
Волю тысяч вплетали в круг
Сколько ласковых рук России —
Властных, темных, горячих рук!..

Воды искрятся серебром.
Мерно двигается паром.
И отрадно вливать усилья
В мощь неведомой мне толпы…
В этом — родина. В этом — крылья.
В этом — счастье моей тропы.

1950

_Е. С. Кругликовой

Кто знает край, где свой — всех стран школяр?
Где молодость стопой стремится спешной,
С огнем в очах, чела мечтой безгрешной
И криком уст,- а уличный фигляр

Толпу зевак собрал игрой потешной?
Где вам венки, поэт, трибун, маляр,
В дыму и визгах дев? Где мрак кромешный
Дант юный числил, мыслил Абеляр?

Где речь вольна и гении косматы?
Где чаще всё, родных степей сарматы,
Проходит сонм ваш, распрей обуян?

Где ткет любовь меж мраморных Диан
На солнце ткань, и Рима казематы
Черны в луне?. То — град твой, Юлиан!

1903 или 1904

Без громких слов, без ложной скромности
Идут в мой стих
Простые радости и горести
Людей простых.

Меж ними лишних не окажется,
Здесь все друзья.
Они терпеть не станут ханжества,
Им лгать нельзя.

1959

Муха по небу летала,
Кувырком в трубу упала.
Ножки три недели
У нее болели.

Кругом существенность бедна;
Везде — концы, пределы, грани;
Но в скудной жизни мне дана
Неограниченность одна —
Неограниченность желаний.
Желаньем в вечность я лечу;
И — червь земли — в быту убогом
Я всемогущим быть хочу,
Я быть хочу — безумец — богом.
Я чуть ступил — и изнемог,
Но с жалкой слабостью своею
В своих желаньях я, как бог,
Я беспредельностью владею,
И повелительно свою
Тебе я возвещаю волю,
И блага все тебе на долю
В прямых желаньях отдаю;
И — близок час: перегорая
В последнем пламени любви,
Тебе скажу я, умирая:
«Прости! Будь счастлива! Живи! »

1860

Горячий ветер, злой и лживый.
Дыханье пыльной духоты.
К чему, душа, твои порывы?
Куда еще стремишься ты?

Здесь хорошо. Вкушает лира
Свой усыпительный покой
Во влажном сладострастьи мира,
В ленивой прелести земной.

Здесь хорошо. Грозы раскаты
Над ясной улицей ворчат,
Идут под музыку солдаты,
И бесы юркие кишат:

Там разноцветные афиши
Спешат расклеить по стенам,
Там скатываются по крыше
И падают к людским ногам.

Тот ловит мух, другой танцует,
А этот, с мордочкой тупой,
Бесстыжим всадником гарцует
На бедрах ведьмы молодой…

И верно, долго не прервется
Блистательная кутерьма,
И с грохотом не распадется
Темно-лазурная тюрьма,

И солнце не устанет парить,
И поп, деньку такому рад,
Не догадается ударить
Над этим городом в набат.

Весна 1920

Они расстались без печали,
Забыты были счастья дни;
Но неутешно тосковали
И снова встретились они.
Над ними плакал призрак юный
Уже увядшей красоты;
И эти жалобные струны
Будили старые мечты.
Но были новые свиданья
Так безмятежно холодны;
Их не согрел огонь желанья,
Ни говор плачущей струны.
Меж ними тайны не лежали,
Всё было пусто и мертво;
Они в скитаньи угасали
И хоронили божество.

10 июля 1900

Морфей, до утра дай отраду
Моей мучительной любви.
Приди, задуй мою лампаду,
Мои мечты благослови!
Сокрой от памяти унылой
Разлуки страшный приговор!
Пускай увижу милый взор,
Пускай услышу голос милый.
Когда ж умчится ночи мгла
И ты мои покинешь очи,
О, если бы душа могла
Забыть любовь до новой ночи!

1816

Все кончено: меж нами связи нет.
В последний раз обняв твои колени,
Произносил я горестные пени.
Все кончено — я слышу твой ответ.
Обманывать себя не стану вновь,
Тебя тоской преследовать не буду,
Прошедшее, быть может, позабуду —
Не для меня сотворена любовь.
Ты молода: душа твоя прекрасна,
И многими любима будешь ты.

Мои две родные тётки
Были мечтательны, кротки.
Двоюродные братишки
Запоем читали книжки.
От них не осталось и крови
В захваченном Могилёве.

Миля, врачиха зубная,
Жила без мужа, страдая.
Рахиль, моя тётка вторая,
Девушка полуседая,
Деточек беспечальных
Учила в классах начальных.
От них не осталось и крови
В захваченном Могилёве.

На площадь, подобие Красной,
Смотрели окна прекрасной
Трёхкомнатной квартиры,
А на балконе кумиры
На полотне рисовались,
По праздникам красовались,
Но и от них в Могилёве
Не осталось и капли крови.

19.04.95. Переделкино

Если мальчик конопат,
Разве мальчик виноват,
Что родился рыжим, конопатым?
Но, однако, с малых лет
Пареньку прохода нет,
И кричат ехидные ребята:

— Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой —
А он дедушку не бил,
А он дедушку любил.

Вот он к деду. Ну, а дед
Говорит ему в ответ:
— У меня ведь тоже конопушки!
Если выйду я во двор,
Самому мне до сих пор
Все кричат ехидные старушки:

«Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой».
А я дедушку не бил,
А я дедушку любил.

В небе солнышко горит
И мальчишке говорит:
— Я ведь тоже рыжим уродилось.
Я ведь, если захочу,
Всех подряд раззолочу.
Ну-ка посмотри, что получилось!

Рыжий папа! Рыжий дед!
Рыжим стал весь белый свет!
Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой!

А если каждый конопат,
Где на всех набрать лопат?!

Весна в реке ломает льдины,
И милых мертвых мне не жаль:
Преодолев мои вершины,
Забыл я зимние теснины
И вижу голубую даль.

Чтосожалеть в дыму пожара,
Чтосокрушаться у креста,
Когда всечасно жду удара
Или божественного дара
Из Моисеева куста!

Март 1902

За горами рыжеватыми,
Обступившими Тифлис,
За оранжевыми скатами,
Где осенний воздух сиз,
Не одно тысячелетие
Этой ясною порой
В чашу синюю Кахетии
Сок струится золотой.
Но, советам трезвым следуя,
В виноградную страну
Поклониться не поеду я
Желторотому вину.
Нет, я слишком старый пьяница,
Чтобы бить ему челом:
Я могу нателианиться
За любым и здесь столом.
И Б Тифлисе, как в Кахетии,
Буду с горя пить вино,
Если карих глаз соцветие
Вспыхнет гневом у Нино.

29 октября 1935

И снизу лёд и сверху — маюсь между,—
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно — всплыть и не терять надежду,
А там — за дело в ожиданье виз.

Лёд надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Всё помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека — сорок с лишним,—
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.

Иные любят пинжаки и брюки,
Плащи и польта. Виноват, пальто.
Я человек простой. И эти штуки
Мне ни к чему. Типичное не то.
Сижу в исподнем. Вирши колупаю
Обгрызенным простым карандашом.
Ботинок и сапог не покупаю,
Ходить предпочитаю нагишом.
Поэта самодельного, простого
Не трогайте критической косой.
…За что, допустим, ценят Льва Толстого?
За то, что он, как я, ходил босой!

1968

Он рос так честен, так умен,
Он так радел о меньших братьях,
Что был Россией задушен
В ее признательных объятьях.

1877

То же всё в ученой роже,
То же в мудрой коже:
Мы полезного желаем,
А на вред ученья лаем;
Прочь и аз и буки,
Прочь и все литеры с ряда;
Грамота, науки
Вышли в мир из ада.
Лучше жити без заботы,
Убегать работы;
Лучше есть, и пить, и спати,
Нежели в уме копати.
Трудны к тем хоромам
В гору от земли подъезды,
В коих астрономам
Пялиться на звезды.

Конец 1762 — январь 1763

От хворей много на земле мученья,
Но мир воюет с ними сотни лет.
Теперь от всех болезней есть леченье,
И лишь с одной бедой всегда мученье -
От глупости, увы, лекарства нет.

Было так — я любил и страдал.
Было так — я о ней лишь мечтал.
Я ее видел тайно во сне
Амазонкой на белом коне.

Что мне была вся мудрость скучных книг,
Когда к следам ее губами мог припасть я!
Что с вами было, королева грез моих?
Что с вами стало, мое призрачное счастье?

Наши души купались в весне,
Плыли головы наши в огне.
И печаль, с ней и боль — далеки,
И казалось — не будет тоски.

Ну а теперь — хоть саван ей готовь, —
Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.
Вам вечным холодом и льдом сковало кровь
От страха жить и от предчувствия кончины.

Понял я — больше песен не петь,
Понял я — больше снов не смотреть.
Дни тянулись с ней нитями лжи,
С нею были одни миражи.

Я жгу остатки праздничных одежд,
Я струны рву, освобождаясь от дурмана, —
Мне не служить рабом у призрачных надежд,
Не поклоняться больше идолам обмана!

1968

Что-то мне недужится,
что-то трудно дышится…
В лугах цветет калужница,
в реке ветла колышется,
и птицы, птицы, птицы
на сто ладов поют,
и веселятся птицы,
и гнезда птицы вьют.
… Что-то неспокойно мне,
не легко, не просто…
Стремительные, стройные
вокруг поселка сосны,
и тучи, тучи, тучи
белы, как молоко,
и уплывают тучи
далеко-далеко.
Да и меня никто ведь
в плену не держит, нет.
Мне ничего не стоит
на поезд взять билет

и в полночь на разъезде
сойти в глуши лесной,
чтоб быть с тобою вместе,
чтоб стать весне весной.
И это так возможно…
И это так нельзя…
Летит гудок тревожно,
как филин голося,
и сердце, сердце, сердце
летит за ним сквозь мглу,
и горько плачет сердце:
«Как мало я могу!»

1945

Я в тени своей ногами путался.
Кошка шла за мной
И мяукала.
Не ластись, не пой, не ной!
Моя ненаглядная —
Видит Бог —
Приправляет мышьим ядом
Свадебный пирог.
У нее хорошенькие ящички,
В каждом ящике по колечку.
А в последнем мышка плачется,
Плачется, мечется.
Попляши ты с ней немного,
Ласковая, поиграй!
А меня пусти моей дорогой
В рай…

Июнь 1915

Весны пословицы и скороговорки
По книгам зимним проползли.
Глазами синими увидел зоркий
Записки стыдесной земли.

Сквозь полет золотистого мячика
Прямо в сеть тополевых тенет
В эти дни золотая мать — мачеха
Золотой черепашкой ползет.

Болтают с вами запросто
Настурции и Лилии;
Умеют Львы косматые
Скакать верхом на палочке,
А мраморные статуи
Сыграют с вами в салочки!

Ура, Вообразилия,
Моя Вообразилия!
У всех, кому захочется,
Там вырастают крылья;
И каждый обязательно
Становится кудесником,
Будь он твоим ровесником
Или моим ровесником!

В моей Вообразилии,
В моей Вообразилии —
Там царствует фантазия
Во всем своем всесилии;
Там все мечты сбываются,
А наши огорчения
Сейчас же превращаются
В смешные приключения!

В мою Вообразилию
Попасть совсем несложно:
Она ведь исключительно
Удобно расположена!
И только тот, кто начисто
Лишен воображения, —
Увы, не знает, как войти
В ее расположение!

Ночь и я, мы оба дышим,
Цветом липы воздух пьян,
И, безмолвные, мы слышим,
Что, струей своей колышим,
Напевает нам фонтан.

— Я, и кровь, и мысль, и тело —
Мы послушные рабы:
До известного предела
Все возносимся мы смело
Под давлением судьбы.

Мысль несется, сердце бьется.,
Мгле мерцаньем не помочь;
К сердцу кровь опять вернется,
В водоем мой луч прольется,
И заря потушит ночь.

7 июня 1891

Год написания: 1891

Заиндевелые олени
тебя везут на край земли.
Огни призывные селений
уже не вызвездят вдали.
Пустыня кончится обрывом
в широкогрудый океан.
Твой воротник стоит, как грива,
твое шоссе — меридиан.
Какие ищешь ты алмазы,
когда они — в твоих глазах.
А тьма набилась до отказа
во все квадраты в небесах.
В морозно-белом ореоле
твое лицо,
как бы в венке.
Опять не я,
а ветер в поле
тебя погладит по щеке.
Заиндевелыми рогами
олени машут на бегу…
И все, что было между нами,
я уничтожить
не могу.

1960